Как мы за иммунитетом ходили

Думаю, этот пост кого-то поддержит, потому как он в конечном итоге про то, что не боги горшки обжигают. А я, наконец, расскажу обещанное как я училась на Родионе. И заодно это будет про умных докторов, которые меня направляли в то время. Ведь докторов умных много. Мое наблюдение – их просто не надо прижимать ответственностью за твоего ребенка. Если доктор понимает, что ты не склонен с него спрашивать по всей строгости военного времени, то он поделится и более глубокими слоями знаний, не только тем, что прописано минздравовской инструкцией.
Ну, я на Родионе-то всему училась. Это естественно. И как рожать, и как воспитывать, и как растить-лечить. Мне так видится, это удел первых детей – учить нас.

Родился он на вид крепышиком с высшими апгарами, но как оказалось впоследствии с очень тонким и чувствительным организмом. Прививки делали, обычные сопли и кашли я лечила исправно, по назначениям докторов, доступ у нас был к самым лучшим врачам Минска и к лучшим медикаментам практически сразу, так что когда к 2 годам оказалось, что он больной весь насквозь – то спасаться дальше было непонятно где, у кого и чем. К этому возрасту он болел постоянно, в режиме 2 недели болеет – 1 неделя относительно здоров, у него были 2 степень аденоидов и 3 миндалин, он стоял на очереди на операцию по удалению оных, но попасть на операцию мы не могли, потому что на операцию берут в здоровом состоянии.  А словить такое не получалось.  Пока в понедельник звонили из клиники что на четверг можно приходить на операцию, мы бежали во вторник сдавать анализы, в среду анализы оказывались плоховатыми, а к утру в четверг начиналась температура и сопли и на операцию его не брали. У него была пищевая аллергия … на все. Последней каплей стала – гиперпроба Манту. Да такого уровня гипер, что нас отправили в туберкулезный диспансер и поставили на диспансерный учет. Достаточно перечислила?

Сейчас я понимаю, что следуя общим правилам – я его залечила. Он тонко организован. Ему нельзя было делать прививок, начиная от БЦЖ. Она, кстати, теперь официально ему запрещена до конца жизни – ну, хоть так. Его надо было растить в таких условиях как Ирину – вот тогда бы не было такого провала в иммунной системе. Возможно. Но тогда бы и я не знала и не могла всего того, что я-таки знаю и могу.  А при том способе взращивания — его тогдашнее падение было предопределено.

И вот я сижу в кабинете у фтизиатра (это туберкулезный доктор), Родик с вечными зелеными соплями и расчесанными щеками листает книжки (он всегда был умным), фтизиатр объясняет мне по какой схеме мы должны принимать дома лекарство от туберкулеза (коль уж мы решили не в больницу, а на дому пить таблетки. туберкулеза у него не было, но при такой гиперпробе фтивазид пьют превентивно. чтобы и не было). И я рыдаю. Она мне показывает листики что надо заполнять дома, как дозировать, я головой киваю, но тех листиков толком не вижу. От слез.  И тетенька фтизиатр откладывает листики в сторону и берет меня за руку.
— Мама! Ну что вы все плачете?
— Доктор, как же мне жить? Он же такой маленький, а уже такой больной. Мы же привозим ему лучшие антибиотики из-за границы. А он все равно из бронхита в воспаление. У него же аллергия на все. А теперь еще и под вопросом туберкулез? Он же мой единственный сынок. Как люди вообще заводят второго ребенка? Если дети все время болеют. Что его сейчас может спасти? Я устала, я не знаю, что мне делать, чем его лечить? Вот этот препарат, что вы нам выписываете – он поможет?
— Мама, никакой препарат не поможет, пока у ребенка не включится ЕГО иммунитет. Препарат поможет на время приема. Вы будете лечить его от всех трех болезней (носа, аллергии, туберкулеза), но пока не включится собственный иммунитет – вы будете возвращаться в ту же точку, и еще и в худшую…
— Доктор, а как его включить этот иммунитет?  Иммуномодуляторами?
— Нууу эээ. Наверное, таблетками вы уже напробовались? Или еще нет?
— Напробовалась доктор, а что еще?
— Мама, нет общего простого ответа. Вы будете сами искать, что сработает в вашем случае. Вот например хорошо бы вам съездить в Крым. На южный берег. Там совершенно уникальный воздух для таких бронхолегочников как вы.
— Но сейчас октябрь! Что ждать теперь лета почти год?
— Нет, вам и не надо летом. Вам и нельзя летом. Это ему лишняя нагрузка летом в жару ехать. И воздух будет более сухой, а вам надо влажный, насыщенный. Ехать надо как раз сейчас. На месяц. Или два.
— Что? На какой месяц? Доктор я работаю. В банке. Я учусь во втором институте. Я могу в Крым на 10 дней.
— На 10 дней – не едьте вообще. Неделю организм будет адаптироваться к новому климату (и это еще в межсезонье когда мягко, летом – дольше), только привык и настроился – через день уезжать и снова перестройка уже дома. Зачем?  Раньше путевки на оздоровление в санаторий были только по 45 дней.  Ездить на юг на 2 недели могут позволить себе здоровые люди, для смены обстановки, они даже если поднагрузят иммунитет – то ничего. А вашему ребенку меньше чем на месяц – даже нечего и думать… Думайте кто поедет папа, бабушка? Мальчику нужен как минимум месяц.  И раз в полгода.  Весной и осенью. Не летом. И после того как вернетесь – мальчика сразу в детсад отдавать не надо. А может ему и вообще в детсад не надо.
— Доктор, это абсолютно невозможно, меня только приняли на эту работу, меня отпустят на 2 недели максимум, ну муж еще недельку побудет, больше трех недель в сумме — никак. Да еще и раз в полгода.  И это же большие деньги (мы тогда ооочень скромно жили, только после университета, ни жилья, ни машин, я даже отпуск не брала, чтобы получить денежную компенсацию, муж всю жизнь работает сам на себя, у него отродясь отпусков не было). И кроме как в детсад – мне некому его оставить.
— Мама, ну я вам же про иммунитет рассказываю, а как вы будете решать вопросы вашей карьеры я не знаю. Может надо выбрать? Между банком и сыном?
— Нет, я не могу этого выбирать. Но я буду думать, как организовать этот юг… И все остальное. Спасибо, доктор. А что, если мы вот это все сделаем, что вы сказали – то можно не давать фтивазид?
— Я не могу сказать, что вам можно не принимать фтивазид, у меня есть протокол, я обязана его вам назначить. Но я вам говорю, что у вашего сына туберкулеза нет, и я назначаю лечение, чтобы его и не случилось. Однако, его не случится и если его организм просто окрепнет и начнет защищать себя сам. Вы меня понимаете?
— Понимаю доктор. Спасибо, мы пошли, – я сгребаю Родика, графики, мешок с желтенькими талбеточками и за дверь.
— Мама! Стойте! Вы должны мне раз в месяц привозить заполненный отчет по приему лекарства!
— Я поняла доктор, я заполню, привезу.

И мы поехали в Крым. На месяц. Всеми правдами и неправдами выжав бюджетную путевку на 21 день в санаторий и докупив к ней лечения еще на 10 дней и ночуя у медсестры из отделения грязелечения. И вот там в санатории мне встретились еще 2 доктора, из-под которых я сумела услышать важное. Узловое. Опорное.

Одна была ЛОР. Она на мою жалобу что мы уже полгода не можем попасть на операцию, посмотрела поверх очков и спросила, а что мне – на мой взгляд – даст операция?
— Ну как же как же! У него же аденоиды! Их надо вырезать.
— И что, мама, он перестанет болеть, когда вы что-то вырежете? Что вы собираетесь вырезать? Разросшуюся ткань. Да, сейчас она уже сама рассадник болезни, но разрослась она почему? Как реакция на что-то в его жизни. Вы операцией измените это что-то? Вы знаете у какого процента детей слизистая разрастается повторно? Операция не меняет вашего стиля жизни и уровня здоровья ребенка.
— Доктор, но как вы говорите, ткань УЖЕ разрослась. Нельзя же жить с такой сейчас. Размер не уменьшится сам собой. Надо сначала вырезать.
— Почему нельзя? Ну есть случаи когда действительно нельзя,  а в вашем случае я полагаю что можно. Если обеспечить ребенку какое-то время свободное от болезни, если вы научитесь жить с такими разросшимися миндалинами не болея, то это главное. Он сам будет расти, миндалины  — не будучи регулярно задействованными – расти не будут. Вам через несколько лет уже будут ставить меньшую степень. Да и какая разница вам какая степень. Вам же важно болеет ребенок или нет. В общем, я не отговариваю вас от операции, можно и сделать. Но не ждите, что она должна все решить. Вот у нас в процедурном научитесь полоскать не только горло, но и нос, дома будете полоскать нос 2 раза в день, утром и вечером, а если приболеет – то весь день напролет. И потом, когда решите вопрос с постоянными болезнями — спокойно определитесь надо ли вам операция. Если надо – сделаете. Но тогда в ней будет смысл.

По итогу мы научились полоскать нос через трубочку большим шприцом без иглы 2-хлетнему ребенку.  Не рассказывайте мне что ваш ребенок не дается, не хочет и орет. Я это знаю. Мне сейчас такое про маски рассказывают. «Маски нам очень нужны, но ребенок не хочет, не дается, кричит, так что мы их делать не можем, а нету ли какого-то другого метода, такого же, но с перламутровыми пуговицами?». Так вот какой метод добрый и с перламутровыми пуговицами – я не знаю. Но наше полоскание ЕЖЕДНЕВНО пару раз, и при первых признаках болезни раз 5 в день — позволило нам перестать расклеиваться. Позволило переносить насморк в очень легкой форме. Останавливать на лету.

В последствии на плановых осмотрах ЛОРы не раз спрашивали меня:
— А вам что операцию мальчику не предлагали? У него большеватые миндалины. 2-я степень. Он что не болеет частыми ангинами?
— Нет, доктор никакими ангинами не болеет, даже редкими. Уже 2? — и тихо молчу что была 3-я, — операцию предлагали, но мы все никак не соберемся.
— Ну, мама, вы все же подумайте про операцию. Такие гланды дают частые болезни и нагрузку на сердце.
— Хорошо, доктор, обязательно подумаю. До свидания.

Но эта доктор была одна такая, которая говорила сначала научиться не болеть, а потом удалять. Все остальные 10 говорили удалять, …а потом как у кого получается. Но мы ее одну такую услышали. И получилось хорошо.

Я тут недавно объясняла маме с психическим нарушением у ребенка как я слушаю врачей. Вернее, каких врачей я слушаюсь. Та мама уцепилась за плохой прогноз и уверена, что ребенок вырастет агрессивным, убийцей скорее всего. Потому что доктор грамотный сказал. А я, если доктор говорит мне, что у моей Ириши неизлечимое заболевание и будет только хуже – то я его не слышу. Я знаю, что он квалифицированный, умный доктор с большим опытом работы. Я понимаю, что он прав. Просто мне это не подходит…

Третий доктор, сыгравший роль в моем становлении, был вообще престранный персонаж. Это был наш лечащий врач в санатории, педиатр нашего корпуса. В числе понятных процедур он назначил нам и непонятную, (платную!) лазеротерапию. Которую выполнял сам. То, что это процедура его и еще и платная — настораживало мой аналитический ум. А суть процедуры подтвердила самые мои горькие сомнения, что нас просто разводят на деньги. Доктор надевал защитные очки, ребенку напяливали тоже что-то защитное и доктор лучиком светил мальчику… около локтя. АААА! У него же горло болит! Зачем светить около локтя? – думала умная я. И на пятой процедуре – начала рыдать.
— Мама, чего вы плачете?
— Доктор, мы вторую неделю к вам ходим, а толку нет. На третий день после приезда он снова заболел. С температурой. Мы же ехали сюда выздоравливать. А он снова болеет. Ему ничего не помогает! Во и вы светите-светите, а какой толк?
— Мама, вы просто не понимаете глубинных процессов. От моих методов не бывает толк назавтра. Но зато это реальный толк. Вот когда вы поедете домой в Минск и ваш сын не заболеет в течение полугода – вот тогда вы вспомните добрым словом доктора Перовского (это он про себя).
— Доктор, не может быть, чтобы он не заболел целых полгода! Мы неделю не можем продержаться.  Да мы еще в зиму возвращаемся!
— Мама, сейчас ноябрь, вы вспомните меня в мае.

В мае я к нему поехала. А вспоминала его весь декабрь, январь, февраль, март и апрель. Когда Родик в первый раз после возвращения заболел серьезным насморком в начале мая — я перестала уже посылать мольбы богу за здоровье доктора Перовского, а собрала чемодан и все возможные деньги со всей родни и поехала уже без путевки в то же место. К той же промывательной нос тете, и к тому же дяде, светящему в локоть и другие странные – для лечения носа — места. Половину мая и июнь мы пробыли там. Не как приличные люди – всей семьей, а меняясь как шахтеры на вахтах, я, папа, бабушка, тетя, знакомая тетя.

Я уже плохо помню, как мы там выкручивали и менялись. Я не вспомню в какой именно позе нам удавалось зажимать Родиона чтобы прополоскать нос, и с какого возраста он уже полоскал нос сам. Но не думаю, что эта поза была ужаснее, чем та, в которой зажимают, чтобы уколоть антибиотик. В течение второго курса лазеротерапии я уже не рыдала, а пытала доктора на дыбе как это устроено, как работает (почему на локте? на лбу? там меридиан? что такое меридиан?), читала изданные им методички, и в Ялту ездила не на карусели Родика сводить (не хватало денег на все), а за книжкой по китайской медицине, рекомендованной доктором. Соседка по комнате говорила, что я как мачеха. Выбираю себе книжки, вместо радости больному ребенку. Но знаете, когда я уже оттолкнулась от болота, в котором вязла до этого, и выскочила на устойчивую почву, и даже уже пробовала подскочить и пролететь пару метров — то как в том анекдоте про Рабиновича «тогда они меня пусть хоть побьют».

Я словила сам принцип, начала понимать, что тело едино, начала верить, что причины больного горла – не единственно пролетающие мимо микробы и отвратительные заразные дети в песочнице, а гораздо более весомые причины лежат в кишечнике. А если пальцем стимулировать эти точки на меридианах, то получится почти так же эффективно как и доктор своим лазером. Ну – понятное дело – он лазером глубже достает. Но зато я – мама — могу это делать тогда, когда надо ребенку, и 10 раз за световой день, если вижу, что мимо шли микробы и у человека нос заложило. Не знала где именно эти точки – нашла дома аккупунктурщика и наблюдала и допрашивала одновременно. Я разобралась, что спасение от атопического дерматита и пищевой аллергии — не мазь на красные места, а помощь печени, стимулирование выработки желчи, подбор ферментов и ограничение сложных для переваривания в таком возрасте продуктов.

Родиона не пришлось даже забирать из детсада. Мне не пришлось оставлять такую важную для меня работу. Как-то при поддержке всего того что мы предприняли – он быстро перестал болеть, болел простудными редко. Помню, как-то на утренике читал 3 стиха, за себя и за заболевших детишек. Но если бы я видела, что он не справляется, что надо сейчас забрать из детсада – то я бы что-нибудь придумала и с этим.

И я отвозила доктору в тубдиспансер заполненные протоколы по выпитому фтивазиду, а большой мешок собранных таблеток через пару лет рискнула уже выбросить.  Ну а чего они желтым пакетом лежат, место занимают. Через 4 года, в начальной школе – его уже сняли с учета в тубдиспансере. Ушел из группы риска, иммунитет справился.

У него ушла пищевая аллергия и дерматит. Сказали, что перерос. Ну отлично. Постепенно ушел и назойливый и потом уже более редкий, но внешне бессимптомный кашель. Хотя была точка, когда мы были с ним в шаге от бронхиальной астмы. Я не успела разобраться, что там с тем кашлем было, просто иммунитет справился. Аденоиды и миндалины остались увеличенными и вроде как готовыми к операции, но мы вышли на уровень взаимоотношений «они нас не трогают, а мы их не трогаем». Если его прихватывала простуда или вирус, мы лечились диетой, питьем, полосканием, точками. Уровень его собственной защиты справлялся уже при такой помощи. К его 6 годам я родила Надю, мне уже стало понятно как люди решаются на второго ребенка. Хотя в его 2 – я была уверена, что у меня будет единственный ребенок, потому что второго могут родить только асоциальные люди, которые не умеют предохраняться. Потому что это же ужас какой-то жить с постоянно болеющим ребенком. Как это можно решиться повторить?

Надо ли говорить, что прорывы в понимании что происходит с Иришей, смелость брать на себя и силы справляться с ее повышенным уровнем сложности – они заложились в периоде, что я описываю в этом посте. Так что не боги, вот точно не боги разбираются в процессах. Вот вы сейчас уже наверняка поняли, где берут иммунитет, который сам потом со всеми вопросами разберется. Его берут в Крыму, в локте и в животе J
См также Судороги, температура, понос и прочие здоровые механизмы тела