Наркотический иммунитет у вассермана
Однако в статье есть довольно несколько мелких неточностей, не умаляющих ее значимость, но заслуживающих быть отмеченными. Прокомментирую их по порядку.
В хосписах — местах ухода за умирающими — людям в последней стадии рака вводят героин: никакие менее сильнодействующие средства не могут ослабить чудовищную боль, порождённую распадом всех функций организма.
Сразу серия ошибок:
— героин онкологическим больным не вводят, вводят морфин или фентанил. От героина сильнее эйфория, но слабее обезболивающее действие;
— боль при онкологических заболеваниях порождается не распадом всех функций организма, а давлением опухолей на нервные узлы;
— боль эта не всегда чудовищная, чаще она подобна тупой боли от ноющего зуба. Некоторое время можно терпеть, далее изматывает;
— опиаты дают онкологическим больным не только в хосписах. Нередко при раке боль, нестерпимая без наркотиков, проявляется задолго до смерти и является первым симптомом болезни. В этом случае больной, принимающий наркотики, выглядит здоровым, чувствует себя здоровым и даже может работать, если вдруг захочет.
Кстати, опиаты при внутримышечном или трансдермальном (через пластырь) введении не дают абсолютно никакого опьянения даже в больших дозах (0.5 г в сутки в пересчете на чистый морфин). На медицинских форумах онкологические больные неоднократно писали, что обезболивание опиатами не мешает водить автомобиль.
Правда, курение сушёного, но не очищенного, макового сока создаёт в организме куда меньшую концентрацию опиатов, чем инъекция.
При условии, что доза морфина в обоих случаях одинакова. Если увеличить дозу опиума раза в 2-4, концентрация сравняется.
А, скажем, нынешнее господство Microsoft на рынке операционных систем и офисных программ для персональных компьютеров в значительной мере обусловлено существующей — явно устаревшей морально — версией законов об интеллектуальной собственности. Если бы имущественные права были чётче отделены от авторских и ограничены, независимые разработчики давно бы устранили явные дефекты этих программ и выпустили значительно более надёжные и удобные версии. Нынешняя же продукция «Мелкой мякоти» изобилует несовершенствами.
Для избавления от путаницы авторства и заработка разработана Общая Общественная Лицензия (General Public License — GPL). Выпущенные под этой лицензией программы (самая известная из них — операционная система Linux) невозможно монополизировать, на них трудно получить сверхприбыль — зато и развиваются они, как правило, заметно быстрее аналогичных монопольных программ.
Нынешнее господство Microsoft на рынке операционных систем и офисных программ в основном обусловлено высоким качеством создаваемого Microsoft программного обеспечения. Как бы ни бесновались по этому поводу линуксоиды, массовый потребитель голосует долларом за Microsoft Windows и Microsoft Office. В тот день, когда (если) Windows станет бесплатным, Linux умрет.
если не снять болевой шок в первые же минуты после ранения (а из всех доступных сейчас медикаментов нужной силой и скоростью действия обладают только опиаты — именно благодаря тому, что подменяют эндорфины, то есть как раз по своей наркотической активности)
Против острой боли опиаты как раз малоэффективны. Например, боль от укола шприцом ощущается практически так же, как и без наркотика. В случае угрозы болевого шока опиаты сильно уступают таким препаратам, как кеторолак.
Под конец поста заранее отвечу на напрашивающийся вопрос — откуда у меня таки сведения? Так случилось, что несколько месяцев назад мне пришлось участвовать в уходе за онкологическим больным, в частности, получать для него наркотики. В этот период я, естественно, активно интересовался соответствующим кругом вопросов.
Явно преступные несообразности действующего закона можно и устранить. Но это не изменит главного — запретительной идеологии. А ведь запрет лишь способствует распространению даже тех пристрастий, от которых в принципе можно избавиться (что доказал опыт сухих законов Николая Романова, Вудро Вилсона и Михаила Горбачёва). Если же верна иммунная гипотеза наркомании — запрет оказывается просто убийственным для всего общества.
Между тем есть и опыт Нидерландов. Антинаркоманы во всём мире подчёркивают: с отменой запрета на «лёгкие наркотики» — то есть дурманы, не вызывающие физиологического, иммунного, привыкания — общее число наркоманов в стране резко выросло. Это и не удивительно: туда приезжают все, кому необходимо хотя бы на время выйти из-под жёстких законов своих родных стран. Но доля тяжёлых — необратимо зависимых — наркоманов среди постоянного населения Нидерландов заметно упала. Ведь там перестала действовать поговорка «Семь бед — один ответ». Если наказание за курение марихуаны и укол героина одинаково тяжко — люди, склонные к риску, будут с почти равной лёгкостью пробовать оба варианта. Если же лёгкое зелье общедоступно, почти все желающие задурить себе голову будут выбирать именно его.
Впрочем, нидерландский вариант лишь указывает: легализация наркотиков менее опасна, чем их запрет. Сам же он недостаточно радикален. Оставляя ограничение на «тяжёлые» наркотики, мы сохраняем в целости все экономические механизмы, делающие их распространение выгодным до неизбежности.
Если бы новый антинаркотический закон доверили писать мне, я отменил бы запрет на любые наркотические — и вообще психотропные — вещества. Более того, разрешил бы продажу их в любой аптеке — то есть, по сути, за те гроши, которых они реально стоят — и без рецепта. Но прилагал бы к каждой упаковке и требовал бы от каждого покупателя подписку примерно такого содержания:
Я, нижеподписавшийся Иван Петрович Сидоров, осведомлён, что даже однократный приём лептодиклостинора вызывает расстройства зрения, ложные слуховые восприятия, ослабление умственной деятельности, сонливую слабость, перемежающуюся вспышками беспорядочной и бесцельной бурной деятельности, а также, возможно, какие-то другие осложнения, и может сформировать у меня неодолимую потребность в последующих его приёмах, а регулярное употребление может сократить мою жизнь до 4–5 лет с момента первого приёма. Я употребляю препарат сознательно и добровольно. Я не вправе требовать бесплатной помощи в лечении от расстройств здоровья, порождённых препаратом (в том числе и тех, которые не указаны в настоящем документе, но впоследствии будут признаны связанными с его употреблением), и знаю, что не все эти расстройства могут быть излечены даже за плату. В моей возможной гибели прошу никого, кроме меня самого, не винить.
Конечно, даже текст такого вида способен образумить далеко не каждого желающего проломить себе череп изнутри. Но всё-таки мне кажется, что многие любят искать острые ощущения на свою голову просто по недомыслию. Правда, я всегда был склонен переоценивать умственные способности человечества…
Впрочем, подписка служит не только средством агитации — она имеет и серьёзные юридические последствия. Составляется она в двух экземплярах. Один хранится у самого наркомана. При отсутствии документа считается, что он принял наркотик, не зная об его последствиях, или одурманен по чужой злой воле. Следовательно, его можно — и нужно! — направить на принудительное лечение. Второй экземпляр сохраняется в аптеке. На его основании наркоману, утерявшему свою копию подписки, предъявляется счёт за лечение. Иначе было бы слишком соблазнительно попользоваться бесплатной скорой помощью.
Давать любую подписку может только человек дееспособный — совершеннолетний и не душевнобольной. Значит, дети остаются в стороне от яда.
Кто возьмётся
Конечно, всё это — лишь первый простейший набросок (хотя даже он, вероятно, даст куда лучшие результаты, нежели нынешний запретизм). Несомненно, специалисты немало уточнят и в юридической форме, и в медицинском содержании предлагаемого плана действий. Но чтобы они взялись за дело, само дело должно начаться. Нужно прежде всего принципиальное решение: отказаться от американских правил и трюков вековой давности, а заняться наконец серьёзной — значит, экономической — борьбой с нашим всемирным бедствием.
Кто может принять такое решение? Очевидно, не правоохранители — милиция или служба Черкесова. Это не их задача. Они должны выполнять любой закон и следить за его выполнением другими. А пересмотр закона — и даже сколько-нибудь глубокое исследование последствий его выполнения — выходит далеко за рамки их служебных обязанностей.
Вряд ли займётся таким исследованием и пересмотром нынешняя Государственная Дума. Вообще-то работа с законами — именно её прямое дело. Но парламентарии во всём мире склонны ориентироваться не столько на интересы своих избирателей, сколько на их предрассудки — ведь интересы человека далеко не всегда очевидны даже ему самому, а предрассудки у всех на слуху.
Словом, остаётся единственная инстанция — президент. Дума сейчас прислушивается к каждому его слову. Сам же он, перейдя на второй — и последний — срок полномочий, может уже не беспокоиться о грядущем переизбрании. То есть из политиков перешёл в государственные деятели: как сказал Уинстон Чёрчилл, политик думает о будущих выборах, а государственный деятель о будущих поколениях. Следовательно, наш президент просто обязан использовать свой непререкаемый авторитет для принятия решений, дающих полезный результат лишь в очень долгосрочной перспективе.
Если иммунная гипотеза наркомании верна, то предлагаемая стратегия борьбы с наркотиками через их легализацию относится как раз к числу тех решений, какие может принять лишь президент, думающий не о выборах, а о поколениях.
© 2004.05.19.21.59, Анатолий Вассерман
Впервые опубликовано (с редакционными изменениями) в журнале «Октябрь» № 1/2006.
См. также:
Полная версия статьи на сайте Анатолия Вассермана
Разместил: DoG | 5 мая 2007 | Просмотров: 8339 | Комментариев: 36
(всего голосов: ) · Заметил ошибку в тексте? Выдели ее и кликни Ctrl+Enter
Комментарии:
Смотрите также:
Нарушает ли запрет на психоделики человеческие права?
Несмотря на то что медицинские исследования, свидетельствующие о полезных свойствах психоделиков и их потенциальной пользе в качестве лекарств, продолжаются появляться с завидной регулярностью, правительства не спешат начинать разговор о декриминализации. Корреспондент издания The Atlantic побывал…
Нравственная экономика
Экономические трактаты и статьи – в большинстве своём – представляют экономику, как некую объективную субстанцию – как физику, химию – то есть нечто, существующее помимо человека (хотя и в связи с ним) и изучаемое человеком – в то время как экономика — всего лишь производная …
Работа над собой. Часть 1
Цикл статей «Работа над собой» основан на личном опыте автора и отражает четыре практических ступени познания себя… Этот совершенно практический курс работы над собой мы начинаем, исходя из повышенного интереса человека к практической стороне поиска. Мы противники популярных ныне лозунгов,…
Краткая история эвтаназии
Ряд опросов, проведенных в 1990-е годы показывали, что в пользу эвтаназии высказывались до 15% американских медиков, однако до сих пор все государственные и медицинские структуры США считают оказание врачом помощи в самоубийстве нелегальным деянием. Исключением являются случаи, когда…
Дети — наша любовь и наша боль
Именно наше отношение к детям порождает в них такие нарушения развития, как неустроенность, неспособность к социальному контакту, аутизм, психические отклонения, выражающиеся в поведении. Депрессии, душевные расстройства, дети индиго, гиперактивность, которая стала нормой… И как следствие этого,…
Ценная информация бесплатно
Большинство из нас пытается научиться чему-либо в Интернете на халяву, глупо полагая, что это им что-нибудь даст. Вы, наверное, как и я в своё время, долго бороздили просторы Интернета в поисках ЦЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ. Обратите внимание на каламбур — ЦЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ БЕСПЛАТНО. Абсурд, ей богу….
Таджикистан ввел уголовную ответственность за колдовство
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон подписал закон о введении уголовной ответственности за колдовство и чародейство. Признанным виновными в совершении такого рода преступлений теперь грозит до семи лет лишения свободы. Закон был подписан на заседании правительства Таджикистана, председателем…
Посетители, находящиеся в статусе Гость, не могут оставлять комментарии в данной новости (кроме пользователей сети Facebook).
Вам необходимо зарегистрироваться, либо авторизоваться.
Почему мир оказался не готов к пандемии коронавируса? Ведь человечество строит планы по колонизации космоса, изобретает средства для того, чтобы жить вечно, разрабатывает искусственный интеллект. А невидимый глазу вирус создал на земном шаре военное положение.
Г. Грибов, Москва
– Почему же не готов? – не соглашается известный интеллектуал Анатолий Вассерман. – Мы располагаем, к примеру, средствами поддержания дыхания, в особо тяжёлых случаях – аппаратами для насыщения крови кислородом. Лет 100 назад, когда в мире бушевала «испанка», о таких аппаратах и мечтать не могли. У нас выработана хорошая система организации карантина. Но есть одна проблема, которая выражена в известной поговорке: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Карантинные меры введены с ощутимым запозданием. Но всё-таки в целом, как только всё заработало всерьёз, обстановка стала меняться в лучшую сторону. Хотя, конечно, до идеала далеко. Но идеал потому и идеал, что он недостижим.
Кто станет следующей «горячей точкой»?
Валентина Оберемко, «АиФ»: Анатолий Александрович, Италия, Испания вводят режимы ЧС, ощущение, будто весь мир на войне.
– Так это и есть война. Бактериологическое оружие с незапамятных времён считается одним из самых страшных. Сейчас уже мало кто помнит, как организовали эпидемию чумы в средневековой Европе. Тюрки, осаждавшие генуэзскую крепость Кафа (нынче вокруг этой крепости расположен город Феодосия), не смогли взять её штурмом. Тогда они забросили через стену несколько трупов людей, умерших от чумы. Вскоре в крепости начался мор. Многие в панике бежали из Кафы. Беглецы направлялись в основном в Италию, а с собой везли чуму.
Сейчас выращивание стойких бактерий в боевых целях официально запрещено. Но в мирных целях, точнее, для разработки методов защиты от бактериологического оружия это самое оружие выращивают непрерывно. Так же как формально запрещено и химическое оружие. Но для разработки новых видов защиты от него создают новые виды этого оружия. Пару лет назад отец и дочь Скрипали отравились какой-то дрянью. Неподалёку от Солсбери, где они жили, есть британский исследовательский центр, занимающийся разработкой химоружия. Я не исключаю, что и этот новый вирус изготовлен искусственно. Не специально для массового заражения населения, но в порядке поиска мер борьбы с ним. Но даже если он возник естественным путём, всё равно само существование центров разработки средств защиты от биологического оружия напоминает нам, что этот формат войны непрерывный. А одним из возможных источников бактериологического оружия может выступать и сама природа. Ничего искусственно изготавливать не надо.
– Вспышка коронавируса началась в Китае, затем произошли всплески заболеваний в Италии, Испании, США. Какая, на ваш взгляд, страна окажется следующей «горячей точкой»?
– Это сложно предсказать. Единственный общий признак: у жителей и правителей стран, где появляется взрывная эпидемия, больше разгильдяйства. В России спохватились вполне заблаговременно, потому, будем надеяться, нам эта проблема не грозит. Меры приняты весьма грамотные. Конечно, многие будут критиковать их и называть запоздалыми. Но принимать такие меры совсем уж заранее вряд ли возможно. Это повлекло бы панику. А сейчас морально все более-менее готовы к тому, что происходит.
Как уменьшить потери?
– Чем нам аукнется вся эта история с коронавирусом?
– С экономикой уже всё плохо. А будет, вероятно, ещё хуже. От голода может умереть гораздо больше народу, чем от вируса. Опасность голода будет во всём мире. Думаю, в наихудшем положении окажутся Западная Европа и Северная Америка, где степень завязки на китайское производство наибольшая. Сейчас вся мировая экономика выстроена так, что технологические цепочки проходят через много стран. Карантин их разрывает, производства останавливаются. Многие автозаводы по всему миру остановились просто потому, что часть комплектующих производится только в Китае – там было дешевле. Сейчас эта дешевизна оборачивается для всех малоприятными последствиями.
И это только начало. Нас ждут большие экономические потрясения.
В обращении президента оговорены несколько мер, нацеленных на сокращение объёма экономических потерь. К сожалению, никто не может быть уверен, что этих мер окажется достаточно, хотя они и необходимы.
Но я думаю, для России всё обойдётся легче, чем для большинства других стран: нас экономическими санкциями вынудили уменьшить зависимость от остального мира, буквально заставили начать восстановление многих жизненно важных производств. Вот тут уж точно не было бы счастья, да несчастье помогло. Так что мы имеем шансы пережить кризис с меньшими потерями, если будем работать друг на друга, а не на чужого дядю. Но для этого надо, чтобы импортозамещение по большинству критически важных видов продукции развивалось очень быстро. Плюс надо разобраться с финансовыми механизмами. Они пока в значительной степени заточены на то, чтобы наши денежные потоки проходили за пределами России.
Да, от нефти мы пока очень сильно зависим. Хотя эта зависимость несравненно меньше, чем лет 20 назад. По мере замыкания технологических цепочек внутри нашей страны привязанность к экспортно-импортным операциям будет падать, а вместе с ней уменьшится и зависимость от нефти.
– Но недавно вы упомянули о мировом конфликте, даже войне.
– Это возможно хотя бы потому, что из Великой депрессии 1930-х выходили через войну. А то, что происходит сейчас, – это очередная великая депрессия. Некоторые аналитики считают великой депрессией и всемирный спад перед Первой мировой войной. Потому шансы на очередной всплеск мировой войны довольно велики. Мировой передел возможен разными способами, не только военными, но коронавирус тут будет поводом, а не причиной. А причины для передела мира есть.
– Находясь под санкциями, в борьбе с вирусом сейчас мы помогаем Италии, Америке. Стоит ли, по-вашему, надеяться на ответные жесты?
– К счастью, мы можем помогать и другим, и себе. У нас ресурсов хватит. За это нас будут больше ценить рядовые граждане этих стран, но на позицию итальянской и американской политики это, скорее всего, никак не повлияет. Но мы не можем в таких случаях не помогать. Просто потому что мы не такие циничные, как некоторые европейские политики.