Податной и судебный иммунитеты

От судебных привилегий иммунистов я перейду к их привилегиям податным. Сравнение русских и западных иммунитетов со стороны их податных привилегий не представляет затруднений, так как в этом отношении западные дипломы столь же ясны и определенны, как и русские жалованные грамоты.

Королевские дипломы так же, как наши княжеские грамоты, большею частью совершенно освобождают население монастырских земель от платежа каких бы то ни было податей, пошлин или повинностей. «Ни один из наших чиновников да не вступит на эти земли для производства каких-либо взысканий, для сбо- ра налогов, которые до этого времени взимались в казну» .

Нередко при этом король прямо поясняет, что он уступает монахам все то, что раньше взималось с монастырских людей в пользу казны[1]*. Иногда же, устраняя чиновников от сбора налогов в монастырских владениях, король постановляет, что взамен обычных налогов аббат должен вносить в казну известную сумму денег за своих людей[2]*. В этом случае монастырские люди не освобождались собственно от податей, но они, согласно основному принципу иммунитета, безусловно освобождались от податной ответственности пред общими властями. Королевские чиновники (judices) во всяком случае отстранялись от сбора налогов; аббат взыскивал налоги по своему усмотрению и отвечал за своих людей перед королевским фиском.

Совершенно такие же порядки устанавливаются русскими грамотами удельного периода. Монастырские люди большею частью безусловно освобождаются от уплаты каких бы то ни было налогов. «Тем людем ненадобе им моя дань, ни иная никоторая пошлина»,— кратко и определенно постановляют можайские и белозерские князья (в начале XV в.)[3]*. Обыкновенно же грамоты, указывая, что с монастырских людей слагаются всякие подати (дани), пошлины и натуральные повинности, перечисляют для примера налоги разного рода: «Тем людем ненадобе моя дань, ни писчая белка, ни ям, ни подвода, ни мыт, ни тамга, ни иная никоторая пошлина» [4]*.

Иногда наши князья так же, как короли франков, слагая с монастырских людей общие налоги, обязывают монастырь взамен того платить князю определенный ежегодный взнос — оброк: «Даст (игумен) оброку в мою казну на всякой год три рубля, а, опричь того оброку, ненадобе им никоторая моя дань… ни пошлина»28*. При этом, согласно указанному выше основному принципу иммунитета, княжеские данщики совершенно устраняются от сбора оброка и игумену предоставляется вносить деньги в княжескую казну помимо местных властей. Предоставляя братии Кирилловского монастыря платить за их слободки и деревни 10 руб. оброку-дани в год, белозерский князь говорит: «А привозят то серебро сами да отдают моему казначею, а дань- щики мои в те их слободки и деревни к ним не въезжают, ни дани с них не емлют, ни писец мой их не пишет» (1468 г.)29*.

Освобождая монастыри от общих постоянных налогов, князья нередко взыскивали с них чрезвычайные сборы, например татарскую дань; но и в отношении уплаты этих сборов монастырские люди также не были подчинены княжеским властям. «А придет моя великого князя дань неминучая, и игуменья сберет сама дань с тых людей, да пришлет к моей казне»; «А нам и тогда (как сказано в другой грамоте) не послати к монастырским людям ни по что» 30*.

Я не буду сопоставлять детально статьи русских и западных грамот, относящиеся к податным привилегиям и содержащие более или менее подробное перечисление податей и пошлин, слагавшихся с монастырских людей. Такое сопоставление дало бы материал для истории финансового права и администрации, на не для истории иммунитетов. Для иллюстрации близкого сходства русских и западных иммунитетных порядков вообще не лишним, однако, будет остановиться на некоторых из привилегий рассматриваемой категории, и прежде всего на освобождении иммунистов от таможенных и торговых пошлин.

Фюстель де Куланж различает три вида привилегий этого рода.

• а) «Иногда,— говорит он,— король довольствуется тем, что запрещает своим чиновникам входить в привилегированные вла-
• 28* Угличская грамота 1434—1447 гг.: АЮБ. № 31, IV; ААЭ. Т. 1. № 28. То же, 1414 г.: ААЭ. Т. 1. № 19. РИБ. Т. II. № 15 (можайская грамота).
• 29* ДАИ. Т. 1. № 201. Это специально «оброчная» грамота, как она и naj звана в тексте ее; «оброк» в ней назван также «данью». Установив такой оброк, князья иногда по особой милости слагали его с монастыря (ААЭ. Т. 1. № 152—1509 г.).
• 30* ААЭ. Т. 1. № 35 (тверские грамоты: «Придет к нам коли из Орды посол силен, а нс мочно будет его опровадити, ино тогда архимандрит с тех сирот пособит в ту тяготу, с половника даст по десятку тверскими кунами…»). То же в нижегородской грамоте 1410—1417 гг. (Там же. № 17).

дения для сбора торговых пошлин (Nullus judex publicus ad thelonea exigenda ingredi audeat)». Наши князья точно так же запрещают сборщикам пошлин, «пошлинникам», «въезжать» к монастырским людям и объявляют, что этим последним «не на- добе ни мыт (таможенные, заставные, проездные пошлины), ни тамга (торговая, с купли-продажи) [5]*.

b) «В других случаях,— продолжает названный историк,— король освобождает иммуниста и всех его людей, чиновников и служителей, от уплаты каких бы то ни было торговых и проездных пошлин (личных или товарных) — по всему королевству» [6]*. Наши князья также давали такие льготы монастырям, хотя и не в столь неограниченной форме, а именно освобождая монастырских купчин от всяких пошлин при поездках их «сквозе княжение», чрез все княжество; они обыкновенно при этом указывали известный путь движения монастырских товаров, а иногда также число судов и возов для льготного провоза товаров [7][8]*.

c) Третий вид рассматриваемых привилегий существенно отличался от только что указанных. «Король дарит монастырю или церкви право взимать в их пользу theloneum и все проездные пошлины, установленные в известном месте на дороге, реке или на мосту. В этом случае налог остается, но он переходит в частную собственность церкви или монастыря». Такие пожалования давали иногда монастырям и русские князья. Они предоставляли монастырям сбирать в их пользу «на воск и темьян» пошлины с торговых людей, установленные в различных местах за причал к берегу (побережное), за перевоз через реку, за привоз в город на продажу товаров (восмничее и померное) и т. п.з;*

Вместе с освобождением от уплаты налогов, поступавших, в королевскую казну, иммунисты получали также льготу от сборов, шедших в пользу местных властей. Королевские дипломы, между прочим, упоминают о том, что монастырские люди освобождаются от обязанности давать постой и продовольствие королевским чиновникам (neque mansiones neque paratas facere)^ Право чиновников останавливаться на постой и брать дорожное довольствие в монастырских селах было весьма обременительным для населения, и поэтому указанное постановление постоянно* повторяется в западных дипломах.

В древнейших наших грамотах мы не находим вполне соответствующей статьи; тем не менее княжеские наместники, волостели, пошлинники несомненно не имели права постоя и продовольствия в привилегированных монастырских селах, так как они лишались вообще права въезжать в эти села и взыскивать- здесь какие-либо выборы в свою пользу («ни кормов своих не: емлют»). В грамотах же в XV в. появляются специальные постановления — такие же, как в западных грамотах, касающиеся права постоя. Нарушая монастырские привилегии, княжеские волостели «проездом ставились сильно у монастырских крестьян и кормы у них имали сильно» 35*. Поэтому князья особо оговаривали в грамотах: «У тех людей монастырских мои князи и бояре и дети боярские и всякие ездоки не ставятся никто, ни кормов, ни подвод, ни проводников не емлют»36*. «Не ставятся, ни кормов не емлют» — это русские перевод статьи «mansiones neque paratas facere». Совпадение маловажное, но любопытное. Подобные сходства постановлений русских и западных грамот не относятся прямо к моей задаче, но я отмечаю их как любопытные черты общих России и Западу древнего времени условий жизни, общих порядков управления.

Укажу, между прочим, еще одно совпадение такого рода, мелкое, но характерное. Освобождая монастыри, кроме налогов, также от натуральных повинностей, как франкские короли, так и русские князья при этом иногда оставляли за ними обязанность исполнять некоторые повинности, особенно важные по- обстоятельствам времени. В каролингской монархии, например, привилегированные монастыри обязывались иногда участвовать в постройке мостов для общественных надобностей, у нас — в сооружении крепостей37*. За некоторыми монастырями у нас

• 35* ААЭ. Т. 1. № 61(1457 г.) (о митрополичьих крестьянах). зв* АЮБ. № 31. XIV (1463 г.); ААЭ. Т. 1. № 51 (1453 г.); № 89 (1471— 1477 гг.). Особые грамоты по этому предмету см.: ААЭ. Т. 1. № 96, 98 (1473 г.). По грамоте 1457 г., монастырские крестьяне должны были таких ездоков к себе «не пускати и биты» (ААЭ. Т. 1. № 61). «Также проездным судом (проездом по судебным делам) наместники мои к ним не ездят, ни корму у них проездного не емлют» (ААЭ. Т. 1. № 37 (1440 г.).. № 131). См. также: Аангс Н. И. Указ. соч. С. 77, 78.
• 37* Waitz С. Оь. cit Bd. IV. S. 315; АЮБ. № 31. С. 94.

сохранялась при общем освобождении их от податей специальная ямская повинность — «татарский ям». Такое же изъятие из общих податных льгот находим в одной из грамот, данных Сен-Бертинскому монастырю; грамота эта 682 г. освобождает от повинностей всех людей монастыря, за исключением тех, которые отправляют ямскую повинность, поставляют повозки (praeter illos mansos, unde carpenta (opera carraria) exeunt) [9][10]*.