Исполнительский иммунитет единственное жилье
В соответствии со ст. 446 ГПК РФ взыскание по исполнительным документам не может быть обращено на жилое помещение (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением.
Конституционность данного положения в свое время являлась предметом проверки Конституционного Суда Российской Федерации (см. постановление от 14.05.2012г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации»). Конституционный Суд РФ признал существование имущественного (исполнительского) иммунитета в отношении жилого помещения не противоречащим Конституции РФ. При этом суд дал указание федеральному законодателю внести необходимые изменения в гражданское процессуальное законодательство, регулирующего пределы действия иммунитета, в случае, когда по своим характеристикам соответствующий объект недвижимости явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности должника и членов его семьи в жилище.
Всего через 4 с половиной года во исполнение поручения Конституционного Суда Минюстом разработан проект закона «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Семейный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «Об исполнительном производстве». Подробнее о его содержании можно прочитать в анонсе, размещенном на сайте КонсультантПлюс, там же доступен текст для скачивания. Касательно темы данного обсуждения мне в первую очередь интересно содержание статьи 4 законопроекта, которая разделила долги на две категории: 1) требования о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, и взыскании алиментов; 2) все остальные долги.
Применительно к первым не имеет значения момент возникновения задолженности – обращение взыскания на единственное жилье может быть осуществлено и по «старым» долгам.
Относительно второй категории порядок обращения взыскания применяется исключительно к тем обязательствам гражданина-должника, которые возникнут после дня вступления в силу закона (положение спорное, но, с моей точки зрения, достаточно справедливое – принимая на себя обязательства ранее, должник, пусть и не самый добросовестный, полагался именно на то правовое регулирование, которое существовало на момент возникновения обязательства, то есть более-менее обоснованно предполагал, что к его жилищу кредиторы не смогут предъявить претензий).
Иными словами, законопроект воплотил установленное Конституционным Судом РФ предписание ограничить исполнительский иммунитет в отношении единственного жилья должника исходя из его распространения только на тот уровень, который достаточен для удовлетворения разумной потребности должника и членов его семьи в жилище. Каким должен быть такой уровень и как именно должен работать механизм обращения взыскания – не предмет данного обсуждения. Главный посыл законопроекта был для меня в другом: правом на обращение взыскания на единственное жилье должника априори обладает ЛЮБОЙ кредитор.
Однако к настоящему времени в тексте законопроекта, размещенном на Федеральном портале проектов нормативных правовых актов произошли необъяснимые изменения, которые полностью выхолостили как саму идею ограничения исполнительского иммунитета в отношении единственного жилья должника, так и прямое предписание Конституционного Суда. В новой редакции законопроекта (доступен для скачивания по этой ссылке), который, по всей видимости, и будет внесен в Государственную Думу, предусматривается, что его действие распространяется исключительно на отношения, связанные с принудительным исполнением требований по взысканию алиментов, возмещению вреда, причиненного здоровью, возмещению вреда в связи со смертью кормильца и возмещению ущерба, причиненного преступлением, независимо от времени возникновения указанных требований. По сути теперь законопроект устанавливает не ограничение исполнительского иммунитета в отношении единственного жилья, а лишь предоставляет дополнительную привилегию отдельным категориям взыскателей. Все остальные кредиторы, как говорится, в пролете.
Мне кажется, что в случае принятия закона в такой редакции вопрос о соответствии Конституции РФ абсолютного исполнительского иммунитета в отношении единственного жилья от требований иных кредиторов в скором времени вновь должен стать предметом разбирательства в Конституционном Суде.
Давайте вспомним, что само постановление от 14.05.2012г. № 11-П было вынесено в результате рассмотрения двух жалоб граждан, притязания которых на обращение взыскания на жилье должников основывались на договорах займа. В тексте постановления Конституционный Суд ни разу не дал повода усомниться в том, что ограничение исполнительского иммунитета должно иметь место вне зависимости от оснований возникновения задолженности. Позволю себе процитировать текст постановления:
Между тем положение абзаца второго части первой статьи 446 ГПК Российской Федерации не содержит ориентиров для определения уровня обеспеченности жильем как разумно достаточного, что в настоящее время, в условиях развивающегося рынка жилья и изменения структуры жилищного фонда, может приводить к несоразмерному и не подкрепленному никакой конституционно значимой целью ограничению прав кредиторов в их имущественных отношениях с гражданами-должниками, а следовательно, нарушать баланс конституционно защищаемых интересов.
Отсутствие соответствующих ориентиров, а следовательно, возможности дифференцированного подхода при применении имущественного (исполнительского) иммунитета в отношении жилого помещения, принадлежащего на праве собственности гражданину-должнику и являющегося для него и членов его семьи единственным пригодным для постоянного проживания, не позволяет обратить взыскание по исполнительным документам на такие жилые помещения, размеры которых могут значительно превышать средние показатели, а стоимость может быть достаточной для удовлетворения имущественных притязаний взыскателя без ущерба для существа конституционного права на жилище гражданина-должника и членов его семьи.
Распространение на подобные жилые помещения безусловного имущественного (исполнительского) иммунитета означало бы не столько стремление защитить конституционное право гражданина-должника и членов его семьи на жилище, сколько соблюдение исключительно имущественных интересов должника в ущерб интересам взыскателя, а следовательно, — вопреки требованиям, вытекающим из статей 8 (часть 1), 34 (часть 1), 35 (часть 1) и 40 (часть 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), — нарушение баланса интересов должника и кредитора (взыскателя) как участников исполнительного производства».
Собственно говоря, единственное, что на мой взгляд, удержало Конституционный Суд от признания оспариваемой нормы не соответствующей Конституции РФ – более чем прогнозируемая возможность перекосов на местах в отсутствие (пусть даже и временном) законодательно установленных критерии разумной достаточности жилого помещения для удовлетворения потребностей в жилище. Можно признать, что суд тогда поступил дальновидно, учитывая, что даже в сложившейся по сути патовой для взыскателей ситуации возникают эксцессы вроде описанного в блоге Любови Кузнецовой.
Эксперты «АГ» положительно оценили определение ВС, отметив, что оно могло бы быть ориентиром при рассмотрении аналогичных споров, будь они распространены на практике. По мнению одного из них, Верховный Суд эффектно обошел исполнительский иммунитет и предложил справедливый порядок удовлетворения требований единственного кредитора в виде плана реструктуризации долга под контролем суда, который должен учесть права обоих супругов и членов их семьи. Другой эксперт отметил, что ВС очертил пределы применения исполнительского иммунитета в отношении имущества должника.
4 февраля Верховный Суд РФ вынес определение по спору между финансовым управляющим гражданина-банкрота и единственным кредитором должника в лице его бывшей жены по исключению из конкурсной массы квартиры, подлежащей продаже по условиям мирового соглашения между бывшими супругами.
В 2004 г. Александр Гремяков зарегистрировал право собственности на московскую квартиру, а через два года женился. Супруги проживали в этой квартире вместе с их несовершеннолетней дочерью, а через шесть лет они развелись. Ирина Гремякова обратилась в суд с иском к бывшему мужу о признании права общей собственности на квартиру и гараж. Она также просила признать недействительной сделку по передаче Александром Гремяковым права собственности на автомобиль своему брату, а также взыскать с экс-супруга половину стоимости автомобиля и денежных средств, снятых им со счетов в пяти банках.
Впоследствии столичный районный суд утвердил мировое соглашение, по условиям которого Александр Гремяков обязался выплатить бывшей жене денежную компенсацию в размере половины стоимости квартиры (не менее 5,5 млн руб.). Документ также устанавливал определенный порядок выплаты: денежные суммы должны были выплачиваться не позднее 1 августа 2013 г., а при отсутствии покупателя на спорную квартиру – до 18 октября того же года. В свою очередь Ирина Гремякова отказалась от исковых требований, заявленных в рамках гражданского дела.
Порядок исполнения мирового соглашения они обусловили тем, что совместными усилиями должны продать квартиру. Александр Гремяков обязался заключить с риэлторским агентством договор на продажу, а Ирина Гремякова после получения половины стоимости квартиры должна была приобрести другую квартиру в общую собственность ее и их несовершеннолетней дочери.
В 2017 г. Александр Гремяков направил в арбитражный суд заявление о собственном банкротстве, указав на невозможность исполнения условий мирового соглашения. Суд признал гражданина банкротом, ввел в отношении его имущества процедуру реализации и назначил финансового управляющего. Требование Ирины Гремяковой на сумму 5,8 млн руб. было включено в третью очередь реестра требований кредиторов.
Далее финансовый управляющий обратился в суд с заявлением об исключении из конкурсной массы должника, помимо прочего, спорной квартиры. Александр Гремяков поддержал указанное заявление, ссылаясь на то, что он проживает в ней совместно со второй женой и их несовершеннолетним ребенком, не имея другого жилья на праве собственности.
Ирина Гремякова возражала против ходатайства финансового управляющего, утверждая, что фактически ее полностью лишают прав на имущество, нажитое супругами в период брака. Она ссылалась на то, что проживает с несовершеннолетней дочерью в чужой квартире, не имеет в собственности какого-либо жилья, а подписывая мировое соглашение, справедливо рассчитывала на получение от бывшего мужа целевой денежной компенсации на покупку недвижимости.
Арбитражный суд удовлетворил требование финансового управляющего и исключил из конкурсной массы должника квартиру, личное имущество гражданина стоимостью до 10 тыс. руб., денежные средства в размере прожиточного минимума, а также средства, необходимые для исполнения алиментных обязательств. Апелляция и кассация оставили решение без изменения. Со ссылками на ст. 446 ГПК РФ, ст. 213.25 Закона о банкротстве суды указали, что спорная квартира защищена исполнительским иммунитетом как единственное пригодное для постоянного проживания должника помещение. Кроме того, они не нашли оснований для отнесения указанного имущества к совместной собственности бывших супругов, отметив, что квартира была приобретена гражданином до вступления в брак, а мировым соглашением законный режим имущества супругов не был изменен.
В этой связи Ирина Гремякова обратилась в Верховный Суд РФ с кассационной жалобой в части отмены судебных актов об исключения квартиры из конкурсной массы. Изучив обстоятельства дела № А40-109796/2017, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ пришла к выводу о том, что судебные акты нижестоящих судов подлежат отмене.
Как указал ВС, участвующие в деле лица не оспаривают, что в настоящем деле Ирина Гремякова является единственным кредитором бывшего супруга. Из системного толкования условий мирового соглашения бывших супругов с учетом подписанного соглашения о порядке его исполнения следует, что они констатировали возникновение в период брака общего имущества, стоимость которого составляла половину стоимости спорной квартиры. Заключая мировое соглашение, его стороны с очевидностью не имели в виду, что после распада семьи одна из них останется без средств на приобретение жилья, а другая продолжит единолично владеть квартирой.
Суд отметил, что каждый из бывших супругов ссылался на одно и то же обстоятельство: необходимость соблюдения его права и права членов его семьи на жилое помещение. Если их утверждения соответствовали действительности, то, применив нормы об исполнительском иммунитете в отношении должника и защитив его права на жилище, суды, по сути, лишили данного права Ирину Гремякову, фактически проживающую с несовершеннолетней дочерью в чужой квартире. Таким образом, суды нарушили конституционный принцип равенства, а правила абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ были применены ими в противоречии с целями законодательного регулирования. Кроме того, нижестоящие суды не привели достаточных оснований для игнорирования сохраняющего силу мирового соглашения бывших супругов, добровольно решивших продать квартиру для удовлетворения потребностей, в том числе жилищных, каждого из них после прекращения брака.
Также Верховный Суд отметил, что в отношении должника не проводилась процедура реструктуризации долгов согласно п. 1 ст. 146, п. 1 ст. 213.1 Закона о банкротстве, п. 1 ст. 6 ГПК РФ. Учитывая тот факт, что Ирина Гремякова была единственным кредитором должника, суду первой инстанции при поступлении ходатайства об исключении квартиры из конкурсной массы следовало вынести на обсуждение участников спора вопрос о возможности разработки такого плана реструктуризации долга перед единственным кредитором, чего им не было сделано. Такой план должен предусматривать не только достижение целей утвержденного ранее мирового соглашения (под контролем суда и при посредничестве независимого финансового управляющего), а также обеспечивать баланс прав на жилище новой семьи.
Своим Определением № 305-ЭС18-13822 Верховный Суд направил обособленный спор на новое рассмотрение, указав, что суду следует проверить доводы должника и его бывшей супруги, вынести на обсуждение участвующих в деле лиц вопрос о возможности разработки плана реструктуризации долга перед кредитором согласно подп. 27–31 Постановления Пленума ВС РФ от 13 октября 2015 г. № 45.
Старший партнер юридического бюро «Байбуз и партнеры» Вадим Байбуз назвал определение весьма интересным и претендующим на роль моделирующего судебную практику по аналогичным спорам, если бы последние были широко распространены. «Верховный Суд не придает значения тому, что квартира был приобретена должником до брака; если бы не мировое соглашение, она фактически являлась бы личным имуществом должника. Однако, заключив мировое соглашение, стороны признали квартиру совместным имуществом и договорились разделить денежные средства от ее продажи», – пояснил эксперт.
По его мнению, исходя из обстоятельств дела, следует, что затея должника с персональным банкротством сводилась к одной-единственной цели – лишить бывшую супругу прав на квартиру и списать обязательства по выплате ей половины ее стоимости. «Верховный Суд эффектно обошел исполнительский иммунитет и предложил справедливый порядок удовлетворения требований единственного кредитора – разработку плана реструктуризации долга под контролем суда, который должен учесть права обеих семей», – отметил Вадим Байбуз.
Руководитель группы практик Группы правовых компаний «ИНТЕЛЛЕКТ-С» Андрей Тишковский также поддержал позицию ВС, поскольку в ней продемонстрированы отличное толкование права и внимательное сопоставление фактов по делу. «Это дело интересно тем, что до недавнего времени исполнительский иммунитет истолковывался судами как нечто незыблемое, даже несмотря на злоупотребления, допускаемые должниками, – пояснил эксперт. – В этом судебном акте Верховный Суд продолжает очерчивать более понятные рамки в вопросе применения исполнительского иммунитета, обращая внимание, что у него есть условия и пределы».
Также эксперт отметил, что в силу редкости ситуации на практике вряд ли указанный акт способен существенно повлиять на судебную практику. «Скорее, он может служить неким ориентиром, напоминающим, что в вопросах исполнительского иммунитета необходимо внимательно исследовать факты и обстоятельства, свидетельствующие о намерениях и поведении заинтересованных сторон, и их толкование, не позволяющее должнику извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения», –резюмировал Андрей Тишковский.
Коллеги, добрый день.
Не прошло и двух месяцев с Определения Верховного суда по делу Фрущака и рассуждений о добросовестности, как Верховный суд опять посягнул на единственное жилье должника и отменил определения нижестоящих инстанций об исключении единственного пригодного для проживания жилья из конкурсной массы.
Поговорим мы сегодня об Определении Верховного суда №305-ЭС18-13822 от 04.02.2019 по делу №А40-109796/2017.
Фабула дела предельно проста:
1. 23.09.2004 в ЕГРП внесена запись о регистрации за Должником права собственности на квартиру.
2. Между Должником и Гремяковой И.В. 30.04.2006 зарегистрирован брак, т.е. фактически квартира Должник владел этой квартирой до вступления в брак, а соответственно на нее не распространяется режим общего имущества супругов.
3. В 2012 году брак расторгнут.
4. Гремякова И.В. обратилась в Дорогомиловский районный суд города Москвы с иском к Должнику о признании права общей собственности бывших супругов на квартиру № 171 и гараж, о недействительности сделки по передачи Должником права собственности на автомобиль Гремякову Д.В., а также о взыскании с Должника половины стоимости автомобиля и половины денежных средств, снятых Должником со счетов, открытых на его имя в пяти кредитных организациях.
5. Определением Дорогомиловского районного суда города Москвы от 22.01.2013 по гражданскому делу № 2-130-13 утверждено мировое соглашение. По условиям соглашения Должник обязался выплатить Гремяковой И.В. денежные средства в размере половины стоимости квартиры в качестве компенсации стоимости ее доли в общем имуществе супругов.
6. 22.01.2013 между Гремяковой И.В. и Должником было заключено соглашение о порядке исполнения указанного мирового соглашения. По этому соглашению бывшие супруги решили продать совместными усилиями квартиру; Должник обязался заключить с риэлтерским агентством договор на оказание услуг, связанных с продажей упомянутой квартиры, не препятствовать ее осмотру потенциальными покупателями, передать документы, необходимые для совершения сделки купли-продажи; Гремякова И.В. после получения половины стоимости квартиры обязалась приобрести другую квартиру в общую собственность ее и несовершеннолетней Гремяковой М.А., то есть стороны оговорили целевое назначение денежных средств, которые Должник обязуется выплатить.
7. Впоследствии (19.06.2017) Должник, указав на невозможность исполнения условий мирового соглашения, утвержденного судом общей юрисдикции, направил в Арбитражный суд города Москвы заявление о собственном банкротстве.
8. Гремякова И.В. является единственным кредитором в рамках банкротного дела.
9. Финансовый управляющий обратился в суд с заявлением об исключении из конкурсной массы квартиры, имущество стоимостью до 10 000 рублей (бытовая техника, мебель), денежные средства (в размере прожиточного минимума), а также средства, необходимые для исполнения алиментных обязательств Должником перед его детьми и матерью.
Позиции судов:
1. Суд первой инстанции удовлетворил заявление, сославшись на исполнительский иммунитет.
Спорная квартира была приобретена до вступления Должника в брак, а мировым соглашением, утвержденным судом общей юрисдикции, законный режим имущества супругов не был изменен.
2. Апелляция и кассация оставили судебный акт без изменения.
С ними не согласился Верховный суд.
Суд истолковал условия мирового соглашения по правилам, указанным в абз. 3 – 5 п. 43 постановления Пленума ВС от 25.12.2018 № 49 и решил, что из системного толкования условий мирового соглашения, с учетом подписанного его сторонами соглашения о порядке исполнения данного мирового соглашения, существа законодательного регулирования института общей собственности супругов, предусматривающего в качестве общего правила равные права супругов в отношении совместно нажитого имущества (п. 1 ст. 33, п. 1 ст. 34, п. 1 ст. 39 СК РФ) следует, что супруги констатировали возникновение в период брака общего имущества.
Поддерживая ходатайство об исключении квартиры из конкурсной массы, Должник ссылался на то, что в настоящее время в упомянутой квартире он проживает совместно со второй женой и несовершеннолетним ребенком от второго брака, не имея другого жилого помещения на праве собственности.
Гремякова И.В., возражая против ходатайства финансового управляющего имуществом ее бывшего мужа, указывала на то, что, по сути, действия Гремякова А.В. и управляющего, совершаемые в процедуре банкротства, направлены на полное лишение ее прав на имущество, нажитое супругами в период брака. Она обращала внимание, что проживает с несовершеннолетней дочерью в чужой квартире, не имеет какого-либо жилого помещения, принадлежащего на праве собственности, тогда как, подписывая мировое соглашение, справедливо рассчитывала на получение от бывшего мужа целевой денежной компенсации на покупку жилья.
Учитывая правовую позицию, изложенную в ПостановленииКонституционного Суда РФ от 14.05.2012 № 11-П, каждый из бывших супругов ссылался на одно и тоже обстоятельство – необходимость соблюдения его права и права членов его семьи на жилое помещение.
Если их утверждения соответствовали действительности, то применив норму об исполнительском иммунитете в отношении Должника и защитив тем самым его права на жилище, а также права членов его новой семьи, суды одновременно лишили данного права Гремякову И.В., фактически проживающую с несовершеннолетней дочерью в не принадлежащей им квартире. В этом случае судами был нарушен конституционный принцип равенства (ст. 19 Конституции Российской Федерации), а правила абз. 2 п. 1 ст. 446 ГПК применены в противоречие с целями законодательного регулирования. При этом применительно к обстоятельствам настоящего дела суды не привели достаточных оснований для игнорирования сохраняющего силу мирового соглашения бывших супругов, добровольно решивших продать квартиру для удовлетворения потребностей, в том числе жилищных, каждого из них после прекращения брака.
Как видно из материалов настоящего дела, в отношении Должника процедура реструктуризации долгов не вводилась. Закон о банкротстве допускает возможность прекращения процедуры реализации имущества и перехода к процедуре реструктуризации долгов (п. 1 ст. 146, п. 1 ст. 213.1Закона о банкротстве, п. 1 ст. 6ГК).
Учитывая, что Гремякова И.В. является единственным кредитором Должника, суду первой инстанции при поступлении ходатайства об исключении квартиры из конкурсной массы следовало вынести на обсуждение должника, кредитора и финансового управляющего вопрос о возможности разработки такого плана реструктуризации долга перед единственным кредитором, который, с одной стороны, предусматривал бы достижение целей утвержденного ранее мирового соглашения (под контролем суда и при посредничестве независимого финансового управляющего), а, с другой стороны, обеспечивал бы баланс прав на жилище новой семьи Должника и проживающих совместно Гремяковой И.В. и несовершеннолетней Гремяковой М.А.
Таких действий суд первой инстанции не совершил.
Судебные акты нижестоящих инстанций отменены, дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Таким образом, Верховный суд сделал еще один шаг к разграничению применения всеобъемлющего исполнительского иммунитета.
А вообще, по моему мнению, Верховный суд должен был порассуждать и написать о принципе эстоппель и правиле venire contra factum proprium, чтобы воспрепятствовать Должнику получать преимущества и выгоду, как следствие своей непоследовательности в поведении в ущерб другой стороне, которая добросовестным образом положилась на определенную юридическую ситуацию, созданную первой стороной. Должник первоначально в рамках мирового соглашения согласился со статусом спорной квартиры, как общего имущества супругов, обязался продать квартиру и передать денежные средства в рамках мирового соглашения, а в дальнейшем обратился с заявлением о собственном банкротстве и всячески отрицал возникновение режима общей собственности супругов.
P.S. Я веду Telegram-канал «Судебная практика СКЭС ВС РФ», в котором в ежедневном порядке анализирую и публикую свежие определениея судебной коллегии. Присоединяйтесь, канал читают уже более 280 юристов. Адрес: https://t.me/vs_court, ссылка.